ТУРОК Збирається мій знайомий В далеку мандрівку. Придбав собі в Туреччину На тиждень путівку. Костюм купив елегантний, Вчить турецьку мову. Уже знає, як звуть турки Свиню і корову, Як спитати по-турецьки, Почім у них шуби, Де купити мило й пасту, Яка чистить зуби. Голова тріщить у нього Від отих уроків... Він, до речі, в Україні Живе тридцять років. Ходить всюди, як хазяїн, Аж дверима гурка, Хоча мову українську Знає гірше турка. КРАСОТУЛЬКИ У крамницях, у пивницях — Дуськи, Муськи, Люськи. Ти до них — по-українськи, А вони — "па-рускі". Станеш глянеш: мамо рідна, Господи мій, Боже! Наяложене, патлате, На чортяку схоже, Стан свинячий, погляд вовчий І усмішка кінська... Нащо таким красотулькам Мова українська? ЗАМОРСЬКІ ГОСТІ Прилетіли в Україну Гості із Канади. Мандруючи по столиці, Зайшли до райради. Біля входу запитали Міліціонера: — Чи потрапити ми можем На прийом до мера? — Козирнув сержант бадьоро. — Голови немає. Він якраз нові будинки В Дарниці приймає. — Здивуванням засвітились Очі у туриста. — Ваша мова бездоганна І вимова чиста. А у нас там, у Канаді, Галасують знову, Що у Києві забули Українську мову. — Козирнув сержант і вдруге. — Не дивуйтесь,— каже. — Розбиратися у людях Перше діло наше. Я вгадав, що ви культурні, Благородні люди, Бо шпана по-українськи Розмовлять не буде. КТО ШУМЄЛ? В ресторані київськім Питає директор: — Кто шумєл здєсь — контрольор, Рєвізор, інспєктор? — Кухар каже: — Ето тіп В вишітой рубашкє По-українскі мораль Рєзал нашей Машкє. Распєкал: «Ваш борщ такий. Що не можна їсти». — Розжірєлі, стєрвєци, Націоналісти.
Зайди в цю вуличку, зайди І поклонися низько. Це так далеко від біди, Та ні — це дуже близько. Не чути гуркоту гармат, Що б’ють в чеченські мури, Та чути, як московський кат Стріляє в скронь Петлюри. Не чуть, як тисне на курок Той, що не має пальця, Та чути знов останній зойк Євгена Коновальця. Не чути, як горить Бамут, Як стогнуть бетеери, Та чути, як в землі десь тут Пульсує кров Бандери. Життя як смерть, і плач як сміх — Така в нас доля мила. Ця вулиця згадає всіх, Кого Москва забила. І не заб’ють її з лічби Хахлацькі недотепи; Вона знайде гроби й герби Виговського й Мазепи. Вона в Прибалтиці пройде, Зачепить білоруса, Вона згадає — хто і де Вбив Литвина і Стуса. Вона промчить, як маґістраль, Через міста і весі, І стане сонцем ця печаль В кавказькім піднебессі. Торкнеться до морів і зір, До падолів облудства; Вона пройде через Сибір, Через Голгофу людства. Вона ще зробить обертас Через Базар і Крути І зажада за все од нас Стражденної покути. Вона планету оббіжить, Зітхне в бігу від болю; Хто вмер за волю — буде жить, Умре — хто вбив за волю! Дмитро ПАВЛИЧКО
Имя даст ребенку медсестра: Катя -тихий плач и лепетанье Но на всех ли хватит состраданья, Вон их сколько голосит с утра! С каждым годом больше, Больше, Больше- Мать-студентка, мать-подросток Мать… С каждым годом горше, Горше, Горше- Мать ребенка не желает знать. Горько…Дочь кричит до посиненья, Тянет ручки слабые ко всем. Сколько ей, пять месяцев С рожденья. Белый свет к ребенку глух и нем. Нет ,не глух. Несут в часы кормленья Нянечки усталые кефир, Крикунов сажают на колени И в окно показывают мир. Детям снятся мама и буренка, Одеяла,если сквозняки, И улыбка, если утро хмуро, Лето,если снег, и снег у глаз. Боже мой, какие же мы дуры! Если есть кукушки среди нас! Государство кормит, одевает Да,конечно,Родина им-мать, Только снится грешная, живая Снится та, которой наплевать На глаза и на судьбу ребенка, И на совесть-тоже наплевать. Ну-ка, ветер, свистни ей вдогонку, Хватит правду от людей скрывать. Оглянитесь,люди,оглянитесь, Нет войны-она давно прошла. Над продрогшим малышом Склонитесь, Где же мать, что жизнь ему Дала? Как она вздыхает облегченно: С плеч гора, что было — То прошло! А ребенок смотрит обреченно, В мир, где есть добро, Но есть и зло, Где в тоске сиротства, Дом ребенка «Ма-ма» произносит по слогам Где звучит так жалобно, так тонко, Плач во след ускоренным шагам!
В переходе, замерзая, Со слезами на глазах Он цветок купить пытался, В кулаке зажав пятак. Продавщица оскорбляла, Обзывала, унижала, А потом за пятачок Сломанный нашла цветок. И дрожащею рукою Старичок мимозу взял, Он с униженной душою Тот цветок к груди прижал. Он хотел жену больную Тем порадовать цветком, Оказался в женский праздник Он с одним лишь пятаком. И от хамства и от боли По щеке сползла слеза. Мы б хотели лучшей доли Для седого старика. Из толпы один мужчина Продавщицу пристыдил, Бросив ей рубли под ноги, Все мимозы закупил. Протянул цветы в корзине, Торт, шампанское купил И сказал: «Иди к любимой!» И рукой глаза закрыл.
Как-то на девичнике в кафe Встретились три давние подруги Веселились, были под шафе, И решили пошутить от скуки. Надо тут заметить, статус свой, Был у каждой в жизни поднебесной, Вот одна, была из них женой, Две других, любовница с невестой. -Удивим девчонки мужичьё, Купим в шопе кожаные шорты, Плащики, всё нижнее бельё, И, конечно, на ноги ботфорты! Ну чего нам девочки терять, Высший класс эротики покажем, А при встрече будущей опять, Результаты опыта расскажем. Незаметно тройка дней прошла, Каждая из них в кафе впорхнула, Говорит невеста, -Я пришла, На пороге плащ свой распахнула. Был в экстазе милый мой жених, Сутки со мной сексом занимался, А когда любовный пыл утих, Два часа в любви мне объяснялся ! -Захожу я к шефу в кабинет, Говорит любовница подругам, -Распахнула плащ, под ним корсет, Что тут началось, буран и вьюга… Он все телефоны отключил, Отменил приём и заседание, Пять часов как зверь меня любил, Так, что потерял потом сознание! -Прихожу я девоньки домой, Говорит жена, -Открылась мужу, Он взглянул с ухмылкою кривой, -Слышишь Бэтмен, что у нас на ужин?
В не раз уже заштопанном халате Из яркого цветного волокна В больничной переполненной палате Стоит старушка, плачет у окна. Её уже никто не утешает- Все знают о причине этих слёз. Соседок по палате навещают, А ей, лишь раз, сынок халат привёз. Про тапочки забыл, сказал смущённо: — Я завтра привезу… Потерпишь, мать? — Конечно, потерплю. Я ж на перинке И в шерстяных носках могу лежать. Куда мне тут ходить? Простора мало. Покушать санитарки принесут. Меня болезнь настолько измотала, Что мне б лишь полежать, да отдохнуть. Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку: — Тут… Понимаешь…Дело есть к тебе… Всё это очень путано и тонко… Но ты не думай плохо обо мне! Квартира у тебя стоит пустая, И мы с женой подумали о том, Что ты то там, то тут… Одна… Больная… Поправишься — к себе тебя возьмём! И внуки будут рады, ты же знаешь! Они души в тебе не чают, мать! Всё!Решено! Ты к нам переезжаешь! Твою квартиру будем продавать! Достал бумаги, молвил без сомненья: -Я все продумал, мне доверься, мам… Как только мы увидим улучшенья, Отсюда сразу жить поедешь к нам. Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная… А внуки- ради них и стоит жить! И подписала, не подозревая, Как все на самом деле обстоит. Проходят дни, проходят и недели… Сынка все нет. И вряд ли он придёт. Старушку тешали и жалели… Но кто же и чего тут не поймет? А с каждым днём старушка всё слабеет И по ночам все чаще снится сон, Как кашку по утрам сыночку греет, Но плачет и не хочет кушать он. И первые шаги сынка-малышки, И слово, что сказал он в первый раз, И первые царапины и шишки, И детский сад, и школа- первый класс… Врачи молчат, стараясь что есть силы Хоть как-то ей страданья облегчить. А родственники строго запретили Старушке про диагноз сообщить. Она не знает, что больница эта- Не городской простой стационар, Что шансов на поправку больше нету… Но, для нее незнанье-не кошмар. Табличка «Хоспис» на стене у входа Ей ни о чём плохом не говорит. На странные слова давно уж мод И нужно ли кого за то винить? Она не знает, что сынок исправно Звонит врачам, в неделю раза два: — Вы ж говорили- умирает… Странно… Что до сих пор она ещё жива… Она жива. Она всё ждет и верит, Что сын придёт, обнимет, объяснит, Откроются сейчас палаты двери, Она же всё поймёт и всё простит. С последних сил встаёт она с кровати. Держась за стенку, подойдёт к окну. Насколько ей ещё терпенья хватит Так верить безразличному сынку? Она готова до конца стараться. И сил, что нет, она должна найти. Вдруг он придёт? Она должна дождаться! Придёт…Ну как он может не придти? Стоит и плачет… Ждёт от сына вести… На небо лишь посмотрит невзначай И теребит рукой нательный крестик- Мол,подожди, Господь, не забирай
Носите на руках детей! Ведь этот миг недолго длиться И он уже не повториться, Они становятся взрослей. Носите на руках детей! Им это очень, очень важно, В объятьях им тепло, не страшно, В период самых первых дней. Носите на руках детей! Дарите так тепло друг другу, И чувства не губите. Грубость Лишь сделает сердца черствей. Носите на руках детей! Избаловать любовью сложно И мнение об этом ложно Носите на руках детей! Смелей! Носите на руках детей! Пока вы им нужны, как воздух, Пока еще не стало поздно Любите всей душой своей!
С чего начинается вышивка? С коробки большой с мулине, Со шпулей, моталок и косточек, А может быть с пялец вообще? А может она начинается С наборов, что дарят тебе «Руно», «ДМС», Тея Гавернер, Майкл Пауэлл и «Ланартэ»? Иль может она начинается С хочушек, которых мильён? С инета и схемко-хомяченья, И с планов, которых вагон? С чего же она начинается? Конкретно мне трудно сказать. Но в общем, какая мне разница – Я просто люблю вышивать!
И в Европе, и в России Можно встретить тот музей, Где представлены картины И царей, и королей. Вышиты собственноручно Шёлком, бисером они; Почему же увлекались Этим делом короли? Их искусством восхищалась, Но всё время удивлялась, Ну зачем держать им пяльцы? Ну зачем колоть им пальцы? Но прошло немного лет, Разгадала я секрет. Увлеклась я вышиваньем, Что за прихоть – вышивать?! Нитку продевать в иголку, Утомительно считать, Ну зачем держать мне пяльцы? Ну зачем колоть мне пальцы? Трудоёмкое занятье И нескорый результат, Расцветает дивный сад! На канве пустой, нейтральной Возникает вдруг букет, Акварельный от «Lanarte», Ярко-сочный от «Sanset». Вот оскал тигриной морды, Итальянский городок, Вот пейзажи от «Риолис» Наших, северных широт… Это дело утешает, Это дело увлекает, Вдохновение рождает! Ведь недаром этот труд Люди творчеством зовут!
Бэк, он в вышивке - КОРОЛЬ! В ней играет свою роль. И в цветах он, и в листве, И у Дима он везде! Подчеркнёт черты лица Не для красного словца! Волосы уложит в кудри, Кому надо - нос припудрит. Обведёт фарфора грани, Вазы силуэт подправит. И ажурную салфетку В миг уложит на банкетку. С Taddy-bear он дружит нежно - С ним пушистость неизбежна! Много, ох, его бывает! Пауэлл уж точно знает! С шиком строит города... НО и злит БЭК ИНОГДА!
Сестрицы по изящному искусству, Подруги по уменью вышивать! В свои работы вкладывая чувства, Готовы их другим передавать. И быт, и жизнь всемерно украшая, В душе вы поэтессы, как и я, Мы, рукодельницы, все как семья большая, Сплочённая и дружная семья. Так пусть удача нас не оставляет, Пусть будут нам подвластны бисер, гладь. Мы – рукодельницы! И ясно понимаем: Мир красками не смог без нас сиять! © Copyright: Евгения Краснова, 2010
Сегодня случился Великий Скандал! Взорвался мой муж:«Боже,как я устал! По дому разбросаны нитки твои, За компом сидишь ты и ночи и дни, На скорую руку готовишь обед, Как долго я должен терпеть этот Бред!» Ах,как бы хотелось ему возразить: -Любимый,без вышивки мне не прожить! Ах,как бы хотелось ему объяснить: Про тонкую Душу,потребность Творить! Ах,как бы хотелось...с Небес-под откос Встаю и иду.Вынимать пылесос
Есть страсть одна у хомяка - Запас хомячить на века. Ему дай волю - всё упрёт! Спасибо, жаба не даёт. Вот так и хомочка моя Вздыхает: "Пенсия мала!" А то купила бы себе В запас две тонны мулине, Наборов тыщу, да канвы, И хоть кладовки все полны, Но страсть у хомочки моей Любого разума сильней. Вот потому, мои друзья, У нас в семье за жабу - я. Лишь начинает хомка хапать, Я начинаю громко квакать. Глядишь, и страсть её остыла, Такая вот у жабы сила. Но лишь в глаза её взгляну, Даю душою слабину. И тает жаба, словно снег. Да-да, я тоже человек, Я свою хомочку люблю, И что ей надо, сам куплю.
Когда бури житейские встанут стеной И сквозь них не пройти, не прорваться, То спасательный круг вдруг мелькнет над волной: Это с вышивкой старые пяльца. Я бросаюсь туда, утопая в беде, За соломинку тщетно хватаюсь – Но исчезла соломинка прямо в руке, В ней иголочка с ниткой остались. Как слепая, я делаю первый стежок, А в глазах все плывет и двоится… … Я как будто в ладье и лечу на восток (Или все это только мне снится?) Ткань натянута в пяльцах, как парус тугой, Гордый парус, наполненный ветром, Беды все позади, далеко за кормой, И несусь я навстречу рассвету. Первый солнечный луч золотит облака, Вместо бури – с барашками волны, И от них отражается свет… нет не так – Мой узор этим светом наполнен! Вышивание – древних славян ремесло, И душею я в нем растворяюсь, И становится снова на сердце тепло, Когда пялец привычно касаюсь.
Нахомячила полную норку: Нитки, вышивки в каждом углу, А наборов приличную горку Я пристрою пока на полу... Муж ворчит, что так больше не может, Обходя мой станок по кривой, Но меня это мало тревожит - Я в работу ушла с головой. Отрастить бы ещё рук две пары, Да в три раза бы день растянуть, Я б дошила кусочек гитары И вон тех незабудок чуть-чуть, Да закончила б старую кошку, Начала бы осенний букет... А вот так, каждый день понемножку, Это ж мучиться - сил больше нет!! Ведь так хочется вышить всё сразу, А потом ещё больше набрать! Это мания, это - зараза: Вышивать, вышивать, вышивать... Что за схемки! Какие красоты! Загребу, сколько хватит руки! До свиданья! Удачной охоты, Дорогие мои хомяки!!!
